У Южной Кореи новый президент: что это значит для России, Китая и США?

Президентом Республики Корея на выборах 7 мая был избран 64-летний лидер левоцентристско-демократической партии «Тобуро», в прошлом правозащитник Мун Чжэ Ин. Новый президент на выборах получил более 41% голосов избирателей, вдвое обогнав ближайшего конкурента от правящей партии. К выборам президента Южной Кореи внимания европейского и евроатлантического сообщества, равно как и России, уделялось несколько меньше, чем выборам во Франции. Однако за процессом пристально наблюдали в США, Китае и в Юго-Восточной Азии, поскольку Республика Корея является одним из ведущих экономических игроков в регионе. Для США выборы нового президента интересны в первую очередь с точки зрения размещения на территории Южной Кореи противоракетной системы THAAD (аналога ПРО), недвусмысленно направленной против КНДР. 

Данную систему США планировали разместить еще в период пребывания у власти президента Барака Обамы, однако Дональд Трамп, не отказываясь от планов размещения ПРО в Южной Корее, заявил, что страна будет обязана заплатить США за эту систему около $1 млрд. Это вызвало неоднозначную реакцию среди населения Южной Кореи, а также резко негативную реакцию в Китае, но в ходе предвыборной кампании Мун Чжэ Ин активно не выступал против размещения ПРО и даже называл себя «другом Америки». Однако в произнесенной на инаугурации речи Мун Чжэ Ин неожиданно заявил, что намерен пересмотреть вопрос о размещении ПРО на территории страны.

В США пресса озадачена неожиданным заявлением нового президента. Тем не менее, и в американских СМИ, и, по-видимому, в Белом доме демонстрируется понимание того, что Южной Корее невыгодно не только платить за ПРО, но еще и обострять отношения с Китаем. А обострять отношения с КНР новому президенту совсем невыгодно, так как Китай – не только ядерная держава, но еще и вторая по объему ВВП экономика мира, хотя по уровню жизни Южная Корея входит в топ-30 стран, а Китай только недавно вышел на 70-е место. Также интересно, что новый президент намерен проводить «политику солнечного тепла», под которой подразумевается улучшение дипломатических и, возможно, экономических отношений с коммунистической Северной Кореей.

По темпам роста экономики Южная Корея в последние несколько лет значительно уступает Китаю. На 2017 год агентство Moody’s прогнозирует рост в 2,5%, так же, как и в 2016 году (в Китае – более 6,1%). Что касается отношений Южной Кореи и России, то, скорее всего, они останутся на прежнем уровне. Россия является значимым торговым партнером для Республики Корея и прежде всего как импортер корейских товаров. В 2016 году товарооборот между странами сократился на 16%, до $15 млрд, при том, что товарооборот Китая и России вырос на 4%. В России работают филиалы всех крупнейших южнокорейских корпораций: Samsung, LG и т. д.

Южная Корея при предыдущем президенте отказалась поддержать санкции против России, однако фактически, по сообщениям американских СМИ, к санкциям присоединилась, отказавшись поставлять России продукцию двойного назначения, что отчасти и стало причиной падения товарооборота двух стран. Однако мы полагаем, что завышенный курс корейской валюты стал основной причиной снижения товарооборота Южной Кореи и России. Россия поставляет в Южную Корею нефть и сжиженный природный газ, а также иные сырьевые товары. Несколько лет назад Россия и Южная Корея рассматривали возможность организации поставок трубопроводного газа из России в Корею, но проект временно был отложен из-за неопределенности с транзитом через территорию Китая.

Мы полагаем, что взаимоотношения России и Южной Кореи при новом президенте будут напрямую зависеть от отношений России и Китая: чем больше будут укрепляться российско-китайские экономические отношения, тем больше у Кореи будет мотивации не потерять долю на российском рынке. Курс южнокорейского вона после выборов ослаб почти на 4,6%, однако с учетом того, что завышенный в прошлом курс южнокорейской валюты привел к значительному сокращению экспорта корейских товаров в 2015-2016 годах, ослабление валюты пойдет на пользу корейским экспортерам. Но окажется ли способным правительство нового президента совершить очередное «корейское экономическое чудо» – пока под вопросом.